Поиск
Close this search box.

Ирина Горелик

К отеческим гробам

Вот сейчас, когда я решилась написать, как прощалась с могилами перед отъездом, мне придавило болью какую-то артерию, а тогда потопталась по еврейскому кладбищу, папиных родителей нашла, а маминых — не смогла припомнить место. Зато захихикала при виде гордого памятника одного теперь несуществующего господина, который при жизни так скрывал своё иудейское происхождение , что родным еле-еле удалось доказать, что он имеет право лежать на удобном еврейском кладбище, находящемся в черте города. В начале жизни я была с полным комплектом дедушек и бабушек. Первой умерла баба Женя, светлоглазая с большими белыми родинками на лице, прозванными мною «кисуньки». Баба Женя часто обижалась и плакала. Она так и осталась шестнадцатилетней девочкой, которую увёз из религиозной еврейской семьи красный еврейский офицер. Служила хористкой в Минском оперном театре. Нежно вибрирующим голоском пела песни на идиш. Во время войны потеряла мужа и сына. И последние слова сказала на идише, позвала мою маму:”Майне тохтерел!” Нескоро после умер деда Гриша, папин папа,в молодости — знаменитый цирковой куплетист из дуэта «Братья Говорящие». Пузатый, хвастливый, он нарожал много побочных детей, объясняя любопытствующим, что жене изменяет только физически, а духовно никогда. Умер мой дед в шестьсят девять лет от вероломства возлюбленной. Возлюбленная Елена Фёдоровна, устав от многолетней нерезультативной связи, предала его, выйдя замуж. Тогда он, известный на всю Россию эстрадный администратор по кличке «Папа», бросил работу, сел на стул с синей спинкой и не встал с него до самой смерти. На витрине фотоателье в центре города много лет висела его фотография. На крутом животе сложены толстые весёлые руки, на затылок сдвинут котелок, прищуренные глаза блистают и — среди морщин восходит улыбка. Такая, какая могла быть у Аркашки Несчастливцева или Шмаги — актёрских бродяжек из пьес Островского.

Следующим умер дед Наум, который пришел в нашу семью после того, как его жену и детей убили нацисты. Он вышил их портреты коричневыми нитками, а свой — чёрными, и эти портреты висели в доме дедушки и бабушки всю жизнь. Он называл себя «молодой человек», а меня «золотая головка» и был лучшим типографским наборщиком. В день его смерти мои мама и папа гастролировали в Германии и приехать не смогли. Деда Наума хоронили мы с мужем и бабушкой из другой, только наполовину опустевшей пары. Бабушка хлопотала, вытирала стёкла машины несвежей тряпкой, а потом этой же тряпкой протёрла мёртвое лицо деда. Она и сама умерла через полтора года. В юности сыграла несколько спектаклей в еврейском театре, белозубая, крутобёдрая, острая на язык Шейндла Шойхет, Соня. Перед ней шесть раз на дню по телефону отчитывалась вся семья в своих деяниях. На дедово донжуанство смотрела с юмором: “не мыло, не смылится”. Прославленный Эмиль Кио называл её королевой фаршированной рыбы. Она сама всё и всех называла. Мы с сестрой были “мандамы”, “графуни”, “некейве” и “солнышки закатные”. Опера была “жоперой”, фильмы  ”многозасерийными”, обком “ёбкомом”. Бабушку нашли мёртвой в первый день нового 1983 года у входной двери. Она завещала мне своё недвижимое имущество. Например, две пожилые сахарные головы в синем целлофане, которые мы съели в последние чаепития перед отъездом в Израиль в 1993 году. От могил своих реальных праотцев я уехала к могилам мифических. От зелёных кладбищ к белым. От заросших цветами к обложенным каменьями.

P.S.

Папа лежит на Саратовском еврейском кладбище.

Автор памятника — внук Льва Горелика- Илья Коц.

 Мама похоронена в Иерусалиме.

Понравилась запись?

Поделиться в Facebook
Поделиться в Twitter

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Похожие записи

Сочи